Новости
|
Стинг рассказал, что случилось с его лучшими песнями
Этот альбом, вместе с гастрольным туром Symphonicity, стал новым этапом в карьере 58-летнего музыканта. Стинг и раньше играл на лютне и перепевал старинные баллады, но именно благодаря диску и туру его лучшие за последние тридцать лет песни открылись заново. Впечатлениями о своём новом альбоме Стинг поделился с другом, известным музыкальным критиком, писателем и актёром Эдвардом Сэкерсоном. ES: Symphonicity или Symphonicities, если речь идёт об альбоме, –это тонкий каламбур, который, вероятно, Вы придумали умышленно. Ведь последний альбом The Police тоже назывался Synchronicity, что по-английски значит «совпадение». Какой-то из этих смыслов был придуман специально? S: Нет, всё не так серьёзно, хотя Synchronicity был назван в честь книги Карла Юнга, вышедшей в 1951, но никакого скрытого подтекста в названии нет. Мы используем симфонический оркестр, поэтому появился этот каламбур, не более того. Никто всерьёз не задумывался над приданием этому названию какого-то глубокого смысла. ES: Symphonicities – это новые аранжировки некоторых классических песен. Когда Вы начали проект, имели ли Вы представление о том, как могут звучать Ваши песни в исполнении оркестра, какие в них могут появиться оттенки. Делились ли Вы этими представлениями с Вашими аранжировщиками? S: Я изначально думал, что в музыкальном плане композиции сложны – в них достаточно гармонического движения – они могли бы исполняться симфоническим оркестром и в первоначальном виде. Но я не мог знать наверняка. И вообще, я ведь случайно этим занялся: Чикагский симфонический оркестр попросил меня дать с ними один концерт. Мне это предложение понравилось. Хотя я и раньше работал с оркестрами на Грэмми и Оскаре и мне всегда нравились эти выступления, но тогда я даже подумать не мог о большом совместном концерте. Поэтому я нанял много аранжировщиков и сказал им: «Выбирайте себе песню, если хотите, и давайте посмотрим, что у Вас выйдет». ES: Это очень хрупкое равновесие, не так ли? С одной стороны не хочется заглушить саму песню, а с другой – упустить возможность сделать её звучание богаче и дать ей новую жизнь. S: На самом деле, мы как будто подарили любимым песням новую одежду: скелет остался тот же, сама структура – та же. Я говорил аранжировщикам: «Развлекайтесь, ребята. Наслаждайтесь этой работой. Единственное, чего я хочу, так это чтобы самим музыкантам, получившим классическое музыкальное образование, всё это было интересно. Чтобы они не сидели, выпиливая из своих скрипок аккомпанемент к рок-балладе, не были бы просто фоном. Это скучно для них, скучно для меня и скучно для зрителей. Пишите так, чтобы все нашли это занимательным. Я хочу, чтобы пар из ушей повалил, чтобы весь оркестр использовался как ритмический инструмент». ES: Ритм был сложным вопросом? S: Ритм в классической музыке может быть плавающим. А вот рок-н-рольщики не любят изменять ритм. Он сродни тирании. Тогда как в классической и оркестровой музыке ритм более гибкий, органичный. Он как будто дышит. Но есть компромиссы, на которые стоит пойти… чтобы преодолеть разрыв. Ведь я всегда говорил, что мы разговариваем на одном языке – как минимум строительные материалы у нас общие. Поэтому стоит попытаться построить что-то, что связывало бы обе стороны. S: Я всегда был заинтересован музыкантами вне рамок… людьми, которые могут играть классическую музыку так же, как рок-н-ролл или джаз. Все эти смешанные формы – это как раз то, что я люблю. Но мне нравятся и сами музыканты оркестра. Это поколение хорошо разбирается в поп-музыке. Это не старые времена, когда классические музыканты ни за что не стали бы слушать поп-музыку, потому что она была банальной и глупой. Теперешние дети выросли на такой музыке, какую делаю я, поэтому они всё понимают. ES: Каковы были первые услышанные Вами классические произведения. Стали ли они значить для вас что-то особенное. S: Наверное, первое, что я помню – это «Лунная Соната». Я даже научился играть отрывок на гитаре. Моя мама играла её, и я знал, что это Бетховен. И это очень красивая мелодия. Затем пришли The Beatles. Мне тогда было примерно одиннадцать. Они начали использовать элементы классической музыки. В гармонии, в том, как их песни были структурированы, я ощутил эту связь. И когда вышла Eleanor Rigby, я так и сказал: «Музыка одна». ES: Все песни в этом проекте очень личные. Они отмечают значительные события в Вашей жизни. Когда вы впервые услышали новые аранжировки, что стало самым большим сюрпризом. Какая песня изменилась сильнее всего? S: У меня есть аранжировщик Rob Mathes, он сказал мне: «Я хочу переделать Next To You». Я ответил: «Next To You – это первая запись на самом первом альбоме The Police. Это панковский трэш, сыгранный на четырёх аккордах. Ты с ума сошёл. Ты не можешь заставить оркестр это играть. Это будет глупо звучать». Но он мне возразил: «Нет, у меня есть хорошая идея!» И действительно, через неделю он пришёл с аранжировкой и сыграл её! И она фантастически прозвучала! ES: Атмосфера в оркестре хорошая? S: Ты видишь, как музыканты играют… как будто Стравинского, но на самом деле они играют рок-н-ролл. Это круче всего. Что меня больше всего поражает в оркестре, так это то, как много оттенков в его палитре. С ним можно делать практически всё, что угодно. Поэтому я стал пристально изучать свой репертуар и говорить: «Давайте попробуем это и это, и это». Мы сделали новые аранжировки примерно для сорока песен, и мне бы хотелось сделать ещё, потому что это возвращает песни к жизни. Ты как будто даришь им новую одежду… ES: Честно говоря, я был удивлён песней Roxanne. Мне она помнилась как резкая и горькая, а стала мягкой и красивой. Насколько гармонии, которые вы создавали для себя, стали отличаться в новых аранжировках? Как изменились Ваши ощущения от исполнения собственных песен, когда придумывать гармонии стал кто-то другой. S: Я люблю плавать в очень тёплом бассейне. Тебя окружают приятные потоки, и появляется восхитительное чувство свободы. Когда я играю партию гитары для этой песни, я чувствую, как вокруг меня проплывают потоки разных голосов, и это прекрасно. Как будто тёплая ванна. ES: Начинаете ли Вы от этого исполнять свои песни по-другому? S: Конечно начинаю. С новой аранжировкой изменяется и отношение к песне. Бывает, что из-за новых гармоний изменяется и сама мелодия. Я на каждом концерте импровизирую, никогда не бывает такого, чтобы я одинаково пел на двух концертах. Я учусь петь с оркестром, а не с рок-группой. С рок-группой у меня ощущение, как будто я привязан к несущемуся паровозу, а с оркестром я будто плыву на корабле. Я узнаю что-то новое о песне на каждом концерте, где я её исполняю. Я, должно быть, пел Roxanne уже тысячи и тысячи раз, и до сих пор находится какая-нибудь мелочь, которую можно добавить, и появляется ощущение, что я пою её впервые. Когда мелодия звучит, я абсолютно свободен, и мне это очень нравится. Пение сродни полёту. Ты можешь внезапно устремиться вниз, можешь взмыть вверх, можешь лететь медленно или быстро. Эту абсолютную свободу я ценю больше всего. ES: Из лучших аранжировок я все же выбираю When We Dance, где Steve Mercurio сохранил эту чудесную последовательность трех аккордов во вступлении. Получилось очень таинственно, и в конце первой строчки такой замечательный гармонический изгиб… Я боюсь спросить, это уменьшенный аккорд? S: Да, это уменьшенная квинта. На таких аккордах построена песня Bali Ha’i Фрэнка Синатры. Этот интервал был какое-то время запрещен церковью. Они думали что это – тритон – интервал дьявола. В общем-то, характерные интервалы лежат в основе блюза. Так что малая частичка дьявола в этой музыке присутствует… Мне нравится этот изгиб. Я вообще вставлял бы уменьшенную квинту как можно чаще – этот интервал тревожит людей. ES: Расскажите о песне, есть ли в ней какая-то религиозная символика? Такая ли она мистическая, как кажется? S: Мне кажется, я уже сделал предварительное описание песни, сказав, что есть всего два вида песен о любви. Один – это когда «Я тебя люблю, и ты меня любишь». Такие песни плоские, скучные и зацикленные. Они никуда не годятся. Но «Я тебя люблю, а ты меня нет… или ты с кем-то другим» – это уже гораздо интереснее. Больно, но интересно. Когда появляется любовный треугольник, тебе есть, где развернуться, есть, о чём рассказать. Как всегда, мне очень интересна религия и то, как она сопоставляется с романтической любовью. Мне часто кажется, что романтическая любовь – это аналог духовного влечения, в противовес влечению физическому… и тому опустошению, которое оно приносит. Поэтому я не отделяю божественное от светского. ES: Есть ли у этой песни биографический подтекст? S: Я не думал об этом. Но я никогда не противоречу ничьей интерпретации моих песен, потому что они обогащают моё творчество. Многие люди думают, что песня о том, о чём я вообще никогда не думал, но я не собираюсь говорить: «Нет-нет, она не о том». Если она что-то означает для вас, так оно и есть. ES: Я видел, в Интернете люди спорят о Ваших текстах… S: Что ж, это хорошо. Я рад, что в них есть элемент противоречивости. Но сам в спор вступать не буду. ES: Песни у Вас начинают придумываться по-разному, или сначала всегда приходит большая идея? Взять, к примеру, «Англичанина в Нью-Йорке» Квентина Криспа (писатель-гомосексуалист, прототип песни и одноимённого фильма). S: Мне нравится, что все думают, что я одиночка, этакий один в поле воин. И меня очень привлекают такие люди как Квентин. Я его довольно хорошо знал, и он был очень смелым человеком. Он оставался собой в то время, когда это было опасно и даже незаконно. Он стал моим кумиром, которого я любил и уважал. Я надеюсь, что я достаточно мужественный, чтобы, как в песне, «быть собой и не взирать на мнение других». ES: Мне нравится, что это расслабляющая, лёгкая песня, но с очень глубоким смыслом. Очень красивая аранжировка из-за чудного игривого кларнета…. Можно представить, как Квентин жеманно семенит по Пятой Авеню. По крайней мере, я представлял, когда слушал аранжировку. Мне она показалась очень пикантной, остроумной и забавной. ES: Аранжировку песни You Will Be My Ain True Love, которую вы написали для фильма «Холодная гора» тоже делал Steve Mercurio? S: Да ES: В ней в самом начале вступают струнные, и сразу чувствуется гнетущая атмосфера Гражданской войны. Потом мы слышим ударные, а потом растворяемся в простом и красивом фольковом плаче. И Ваш голос звучит очень легко и естественно. S: Я начинал как фолк-певец. Подростком я играл в фолк-клубах и ньюкаслских пабах – можно сказать, что я впитал этот дух с молоком матери и усвоил от местных певцов. Такие фольковые мелодии – это мой родной язык. ES: Этим особенностям голоса нельзя научить. Они либо есть, либо их нет. S: Я очень горд своими фольклорными корнями. ES: Кавер-версию I Hung My Head делал Johnny Cash, это очень здорово… S: Я этим необычайно горд. Я написал много песен в стиле кантри. Я люблю кантри, но для неё важна аутентичность. Я из Ньюкасла, и мне не идёт шляпа. Поэтому, когда настоящий кантри-певец, как Johnny Cash, берёт мою песню и делает кавер-версию, это подтверждает её ценность. ES: Откуда вообще взялась идея написать песню о случайном убийстве? S: Последние лет десять или около того я действую так: сначала пишу музыку, а потом уже она рассказывает мне историю о чём-то. ES: Чем так интересна эта песня? S: Эта песня написана в размере «девять восьмых»: когда за тактом в пять долей следует такт в четыре доли. Можно добавлять доли и по-другому, но, в любом случае, это странный размер. Он навеял мне образ лошади, которая несётся галопом, но при этом слегка прихрамывает. Тогда я увидел, как кто-то скачет по равнине, как в старом вестерне. Вот кто-то целится из пистолета, просто чтобы попрактиковаться, и пистолет внезапно случайно стреляет. Ну а что происходит потом – вы знаете. Мне кажется, что пистолеты обладают какой-то магией. Если он есть, появляется и необходимость его использовать. Это мой аргумент против оружия. Даже если ты этого не хочешь, что-то обязательно должно случиться. Такая вот история… Случайное убийство, а расплачиваться за него всё равно приходится. ES: Я был очень впечатлён аранжировкой Every Little Thing She Does Is Magic. Её делал Rob Mathes? S: Да. ES: Создается ощущение любви с первого взгляда, непередаваемой лёгкости и прозрачности. Этого, наверное, очень сложно добиться, когда речь идёт об оркестре из 45 или 50 человек. S: По-моему, нас было 50. Да, это было достижение. Она очень светлая и воздушная. И при этом продолжает звучать, как поп-музыка. Я хотел бы подчеркнуть: мы просто делаем оркестровую музыку из поп-музыки, но мы не пытаемся сделать её классической. Это было бы глупо. Это популярная музыка в оркестровой обработке, но лёгкости она не теряет. ES: Не хочется ли Вам теперь написать ещё несколько песен, чтобы играть их таким составом? S: Я всё больше и больше вдохновляюсь той свободой, которую даёт мне оркестр. Я нахожу песни, которые были забыты годы назад или вообще никому не известны, и придаю им новое оформление. Сейчас я всерьёз думаю о том, чтобы писать на пограничном уровне между популярной и оркестровой музыкой. Это так здорово. Я чувствую, как будто я вернулся в детство, и у меня игрушечная железная дорога. Так что стоит продолжить… ещё немного гобоев, виолончелей. Как я всё это люблю! ES: У Вас есть любимая песня в этом альбоме? Или они меняются каждый вечер? S: Сейчас моя любимая песня в альбоме – End Of The Game. Я написал её, наверное, лет десять назад, и она была неизвестной, этаким би-сайдом. Она о лисе, которую преследуют гончие. Аранжировка просто прекрасная: действительно слышен весь оркестр. Меня эта песня очень трогает. Своим белорусским поклонникам Стинг обещает: шоу в Минск-Арене 18 сентября будет состоять из двух отделений и продлится около трёх часов. А значит, мы сможем услышать не только 12 песен из альбома Symphonicities, но и другие его мега-хиты. Глобальный партнер тура XEROX При поддержке ЗАО "Сомбелбанк" При поддержке РУП «Белтелеком» Связь предоставлена МТС Официальная страховая компания B&B Insurance Информационные партнеры: INTERFAX.BY, AFISHA.TUT.BY, «Комсомольская правда в Белоруссии», радио UNISTAR, Радио Би-Эй, канал TV RAY. Промоутер тура: Live Nation Продюсеры тура: RZO Entertainment, Inc. в сотрудничестве с Universal Music Classical Management & Productions. Заказ билетов: (029) 763 11 11 (МТС), 650 11 33 (Velcom), www.allstars.by Цена билетов: от 150 000 рублей
Добавил Aleks 2.08.2010 Комментировать.
| ||||||
|
|
Онлайн 549 человек <подробнее> |
